Дуб — как храм у дремлющей горы.
Царственные, вечные Вшеноры.
Снег не тронут — будто с той поры…
Из того февральского минора
Эту книгу ты читай не спеша,
В каждой строчке — и секрет, и намёк,
В каждой строчке обнажилась душа, –
Я не мог ей запретить, я не мог.
Жил-был старик, потом его не стало.
Он продавал на улице цветы —
Тюльпаны, что росли на даче старой.
Ценители неброской красоты
Их покупали, мелочи хватало.
Менелай, опомнись! Пускай беглецы друг друга
Лобзают и гладят без устали — пусть!
Зазубрит бабская плоть наизусть
Ласки не только признанного супруга.
На фоне заката, на лоне природы
мы жили, казалось, у края земли,
когда по фарватеру шли пароходы
и сонные воды, как время, текли.
Я знаю, память — временное решето.
Она не памятник, не крестик на ладони,
Не каменный колодец, что бездонен,
Не просто то, что пребывало до.