Немецкий философ (сегодня его назвали бы еще культурологом и футурологом) Освальд Шпенглер в своем широко известном труде «Закат Европы» писал о том, что каждая цивилизации имеет свою, отличную от других цивилизаций душу. И что цивилизация не может появиться на свет, не обладая этой неуловимой субстанцией, а утрата ее непременно ведет к смерти самой системы.
По самым разным причинам исчезла навсегда советская цивилизация. Но беда в том, что исчезли не только реалии советской жизни, в которой было столько же хорошего и разумного, сколько и плохого и нелепого, но исчезает и многое из того, что составляло душу русского народа, заменяясь непонятно чем. Духовные интересы многих наших соотечественников за 20 с лишним лет сместились в сторону чисто материальных потребностей и соблазнов. Разрушается единое культурное пространство, дебилизируется подрастающее поколение. Как в языческие времена, главным лозунгом стало - потреблять и развлекаться. И наша литература и искусство принялись вовсю обслуживать именно эти две потребности.
Конечно, литература, как и любое культурологическое явление, многогранна и призвана выполнять самые разнообразные функции, в том числе и просто развлекать, забавлять и релаксировать читателя. Но нельзя же всю литературу в угоду рыночной стихии сводить лишь к такого рода экзерсисам, да еще не самого высокого уровня. Если в симфоническом оркестре каждый инструмент, подчиняясь организующему руководству дирижера, ведет свою партию, то в результате рождается гармоническое сочетание звуков. Но беда, если один инструмент начинает заглушать своих соседей в оркестровой яме, да при этом еще нещадно фальшивит.
Именно с подобной дисгармонией мы столкнулись сегодня. Причем удручает даже не само доминирование детективов, триллеров, любовных романов и фэнтези, сколько качество этих многочисленных поделок.
Писателями сегодня величают себя скучающие жены «новых русских», поп-звезды и звездочки, ток-мэны и шоу-леди. Любой графоман при наличии тугого бумажника или административного ресурса может «сваять широкое литературное полотно» (сам слышал это выражение) и двинуть свою «нетленку» на рынок. Прилавки книжных магазинов, экраны телевизоров, страницы журналов, не говоря уже об Интернете, оккупированы производителями чтива, художественные достоинства которых на уровне плинтуса.
Страдает русский язык – ткань и плоть литературы. Он вульгаризируется, засоряется жаргонными словечками и - уже не редкость - матерной лексикой.
В этом половодье «развлекаловки» настоящая литература потерялась и давно утратила свою важную общественную миссию.
А то, что подается сегодня критиками как настоящая современная литература, тоже страдает решительным креном лишь в одну сторону.
Речь идет о таком явлении в искусстве как постмодернизм. Вообще-то направление это не новое, но наиболее громко заявило оно о себе в конце 1990-х – начале 2000-х годов. Еще в 1970-е годы у нас появились молодые писатели, почти не печатавшиеся, но обратившие на себя внимание читающей публики даже небольшими вещами. Сегодня В. Пьецух, Саша Соколов, Евг. Попов - известные писатели, принимающие активное участие в литературном процессе. Их книги интересны, парадоксальны, они заслуженно издаются и переиздаются, об их творчестве спорят критики и читатели. Формально они никогда не объединялись в какую-либо группу или союз со своим уставом или манифестом. Каждый из них имеет свою творческую индивидуальность. И, тем не менее, всех их роднит нечто общее – в их книгах доминируют формальные поиски, закодированность мысли, игра в слова, передразнивания, ирония по поводу и без повода.
Сегодня к этой неформальной группе примыкают и более молодые, но не менее яркие писатели, шагнувшие в литературу позднее отцов-основателей, – блестящий В. Пелевин, В. Сорокин, и другие.
Не хочу брать на себя роль критика или пророка и определять место каждого из них в пантеоне российской литературы или предрекать степень интереса потомков к постмодернизму. Пусть время разберется с этим. Выскажу лишь несколько своих сугубо субъективных мыслей о постмодернизме. Он, как и любое другое художественное направление, несомненно, имеет право на существование. Более того, считаю, что чем больше красок на палитре российской словесности, тем ярче и насыщенней картина нашей литературной жизни.
Вспомним, что у нас, например, в прошлом веке кого только не было – символисты, акмеисты, футуристы, обериуты и другие. Какие имена остались с той поры – Ахматова, Есенин, Маяковский, Хармс!.. Однако мало кому сейчас интересно знать (кроме, разумеется, литературоведов), что Ахматова была акмеисткой, Есенин – имажинистом, Маяковский – футуристом, а Хармс – обериутом. Они и их произведения воспринимаются ныне вне контекста литературной жизни своего времени, вне рамок того или иного направления. Они остались, потому что безмерно талантливы, а творчество их непреходяще.
Думаю, это относится и к постмодернизму, в рамках которого засияло немало ярких художников (или, может быть, сами эти литераторы, которые прочно укоренили перенесенный из Европы постмодернизм на нашей российской почве, и сделали его весьма плодотворным и интересным направлением?)
Удручает при этом вот что. Став модным и востребованным, постмодернизм не то чтобы потеснил, но словно затмил собой другие направления. А вопрос приоритетов чрезвычайно важен. У читающей массы безусловное доминирование чего-то одного формирует определенный вкус и предпочтения. В свою очередь, у молодых начинающих литераторов невольно может сложиться впечатление, что творить можно только в границах этой доминаты. Хуже того, у некоторых из них возникает ложное представление: «Если я буду писать постмодернистские вещи, успех мне гарантирован». При этом они не принимают в расчет, что любой успех – это талант, помноженный на каторжный труд. Вот и появляются у нас во множестве вещицы, сработанные с использованием полного набора постмодернистского инструментария, но с нулевым художественным уровнем.
Кстати, с моей точки зрения, было бы весьма интересно, да и для нашего литературного процесса полезно, если бы признанные мэтры постмодернизма попробовали свои силы в другом направлении, в реализме, скажем. Гоголь, например, - не только автор фантасмагорического «Носа», но и реалистичного «Ревизора» или романтических «Вечеров близ Диканьки».
Литературный процесс – это движение. И по этой причине он (процесс) может развиваться, а может зайти в тупик или начать вращаться по кругу. Всем известна сказка «Голый король». Так вот, нам всем, всему обществу, необходимо посмотреть на ситуацию в нашей российской словесности незамутненным взглядом ребенка, а не таращиться на нее глазами ангажированных зрителей или поддавшихся общему настроению зевак. Иначе вместо откровенной голизны «короля», мы постоянно будем видеть его якобы роскошное платье.
Думаю, от формотворчества нашей литературе давно пора вернуться к человеку, к его духу и душе, к его устремлениям и предназначению. Сказать, что сегодня такой литературы, которая унаследовала лучшие традиции своих предшественниц «золотого» и «серебряного» веков, а также советской поры, нет – значит, сказать неправду. Она есть, как существуют и серьезные, вдумчивые писатели, настоящие бескорыстные служители Литературы (сегодня писательским ремеслом на жизнь не заработаешь – исключение составляют лишь модные раскрученные авторы, коих меньшинство). Причем, есть такая литература, я в этом уверен, не только у нас, но и в Русском зарубежье. Просто мы не знаем о ней в силу отсутствия связи между литпроцессами тут и там. Что же касается нашего отечественного литературного поля, то эти здоровые ростки не видны в буйной поросли сорняков и цветов зла.
Хочется надеяться, что все-таки пока не видны.
Валерий Новичков (1952-2014), член Союза журналистов Петербурга и Ленинградской области, главный редактор литературно-художественного и общественно-политического журнала «Аврора» (Санкт-Петербург) (2011 – 2014).
